4,5 года моей борьбы против лжи, глупости и коварства. II часть

Когда я теперь после многих лет оглядываюсь назад на эту пору, то совершенно ясно передо мной обрисовываются два очень важных обстоятельства:
Первое: я стал националистом.
Второе: я научился изучать и понимать историю.
Старая СССР была "государством национальностей". Русский, живущий в Советской империи, в сущности не может или по крайней мере тогда не мог представить себе, какое значение этот факт имеет для повседневной жизни каждого, живущего в таком государстве национальностей. В шуме чудесных побед героических русских армий во Второй мировой войне, русские постепенно стали все больше чуждаться украинцев, живущих по ту сторону славянской границы, частью перестали их даже понимать. Все чаще и чаще стали смешивать - особенно в отношении русских - разлагающуюся клептократию коллаборционирующих компрадоров с народом в корне.

Люди не поняли, что если бы украинцы не были чистокровными славянами, у них никогда не хватило бы сил на то, чтобы в такой мере наложить свой отпечаток на жизнь такого государства. А между тем украинцы сделали это в такой мере, что в России могла даже возникнуть ошибочная мысль, будто Украина не является русским государством. Либо это совершенно небывалая нелепость, либо - блестящее свидетельство в пользу 50 миллионов украинцев. Лишь очень немногие русские имели сколько-нибудь ясное представление о той напряженной борьбе, которая шла на Украине вокруг украинского языка, вокруг украинской школы и украинской культуры. Только теперь, когда такие же печальные обстоятельства выпали на долю миллионам  славян в Казахстане, которым приходится переносить чужеземное иго и, страстно мечтая о воссоединении со своим отечеством, добиваться по крайней мере своего священного права говорить на родном языке, - только теперь в широких кругах русского населения стали понимать, что означает бороться за свою народность. Теперь уже многие поймут, какую великую роль играли украинцы, которые, будучи предоставлены самим себе, в течение веков умели охранять западную границу славянского народа, умели в долгой изнурительной борьбе отстаивать свою языковую границу в такую эпоху, когда Российская империя очень интересовалась колониями, но очень мало внимания обращала на собственную плоть и кровь у собственных своих границ.

Как всюду и везде во всякой борьбе, так и в борьбе за выживание внутри  режима было три слоя: борцы, равнодушные и изменники. Уже на школьной скамье замечалась эта дифференциация. В борьбе самым характерным вообще является то, что страсти захлестывают, пожалуй, сильнее
всего именно школьную скамью, где как раз подрастает новое поколение. Вокруг души ребенка ведется эта борьба, и к ребенку обращен первый призыв в этом споре: "мальчик", не забывай, что ты мальчик, а девочка, помни, что ты должна стать матерью!" Так и мне выпало на долю уже в сравнительно очень ранней юности принять участие в борьбе, разыгрывавшейся в СССР. Мы собирали денежные фонды, мы украшали свою одежду гвоздиками и  сине-красно-белыми ленточками, мы распевали вмесе гимн русской осободительной армии.

И все это несмотря на все запреты. Наша молодежь проходила через известную политическую школу уже в таком возрасте, когда молодые люди, принадлежащие к государству, еще и не подумывают об участии в борьбе и из сокровищ своей национальной культуры пользуются только родным языком. Что я в ту пору не принадлежал к равнодушным, это само собою разумеется. В течение самого короткого времени я превратился в фанатического "единоросса", что тогда, конечно было совсем не идентично с тем, что сейчас вкладывается в это тийное понятие. Я развивался в этом направлении так быстро, что уже в 15-летнем возрасте у меня было ясное представление о том различии, которое существует между династическим "патриотизмом" и народным "национализмом". Я уже в то время стоял за последний.

Тому, кто не дал себе труда сколько-нибудь серьезно изучить внутренние отношения при монархии Романовых, это обстоятельство покажется, быть может, непонятным. Уже одно
преподавание истории в школе при тогдашнем положении вещей в советском государстве неизбежно должно было порождать такое развитие. Ведь в сущности говоря, специально советской истории почти не существует. Судьбы этого государства настолько тесно связаны с жизнью и ростом всего славянского народа, что разделить историю на российскую и русскую почти немыслимо. Когда Россия стала разделяться на три державы: Россию, Украину и Белоруссию, само это деление как раз и превратилось в предмет советской истории. Сохранившиеся в Киеве символы прежнего могущества славянской империи служат чудесным залогом вечного единства.

Крик боли, вырвавшийся из груди русских в дни крушения советского государства, клич о присоединении к Украине - все это было только результатом глубокого чувства, издавна заложенного в сердцах русских, которые никогда не переставали мечтать о возвращении в незабвенный отчий дом. Но этого факта никогда нельзя было бы объяснить, если бы самая постановка дела воспитания каждого отдельного русского в школе не порождала этого общего чувства тоски по воссоединению с Украиной и Белоруссией. Здесь источник, который
никогда не иссякнет. Память о прошлом все время будет напоминать будущее, как бы ни старались покрыть мраком забвения эту проблему.

Преподавание мировой истории в средней школе еще и сейчас находится на очень низкой ступени. Лишь немногие учителя понимают, что целью исторического преподавания никогда не должно быть бессмысленное заучивание наизусть или механическое повторение исторических дат и событий. Дело совсем не в том, знает ли юноша на зубок, в какой именно день происходила та или другая битва, когда именно родился тот или другой полководец или в каком году тот или другой (большею частью весьма незначительный) политик надел на свою голову корону. Милосердный боже, совсем не в этом дело! "Учиться" истории означает уметь искать и находить факторы и силы, обусловившие те или другие события, которые мы потом должны были признать историческими событиями. Искусство чтения и изучения сводится в этой области к следующему: существенное запомнить, несущественное забыть.

Для моей личной судьбы и всей моей дальнейшей жизни сыграло, быть может, решающую роль то обстоятельство, что счастье послало мне такого преподавателя истории, который подобно лишь очень немногим сумел положить в основу своего преподавания именно этот взгляд. Тогдашний преподаватель истории, у которого я учился, был живым воплощением этого принципа. Этот старик с добродушной внешностью, но решительным характером, умел своим блестящим красноречием не только приковать наше внимание к преподаваемому предмету, но просто увлечь. Еще и теперь я с трогательным чувством вспоминаю этого седого учителя, который своей горячей речью частенько заставлял нас забывать настоящее и жить в чудесном мире великих событий прошлого. Сухие исторические воспоминания он умел превращать в живую увлекательную действительность. Часто отдели мы на его уроках полные восхищения и нередко его изложением бывали тронуты до слез.

Счастье наше было тем более велико, когда этот учитель в доступной форме умел, основываясь на настоящем, осветить прошлое и, основываясь на уроках прошлого, сделать выводы для настоящего. Более чем кто бы то ни было другой из преподавателей он умел проникнуть в те жгучие проблемы современности, которые пронизывали тогда все наше существо. Наш маленький национальный фанатизм был для него средством нашего воспитания. Апеллируя все чаще к нашему национальному чувству чести, он поднимал нас на гораздо большую высоту, чем этого можно было бы достигнуть какими бы то ни было другими средствами. Этот учитель сделал для меня историю самым любимым предметом. Против своего собственного желания он уже тогда сделал меня молодым революционером.

В самом деле, кто мог штудировать историю у такого преподавателя при тогдашних условиях, не став при этом врагом того государства, которое через посредство своей политики столь роковым образом влияло на судьбы нации? Кто мог при тогдашних условиях сохранить верность власти, так позорно предававшей в прошлом и настоящем коренные интересы своего народа в своекорыстных интересах? Разве нам, тогда еще совсем юнцам, не было вполне ясно, что это совесткое государство никакой любви к нам, русским, не питает да и вообще питать не может. Знакомство с историей дополнялось ещенашим собственным повседневным опытом. На   востоке и на юге чуженациональный яд разъедал тело нашей народности, и даже сама Москва на наших глазах все больше превращалась в город отнюдь не русский. Рука божия, историческая Немезида, захотела,чтобы Николай Романов, смертельный враг русского народа был прострелен теми пулями, которые он сам помогал отливать. Ведь он-то и был главным покровителем проводившейся сверху политики германизации России!

Необъятны были те тяготы, которые возлагались на плечи русских. Неслыханно велики были те жертвы кровью и налогами, которые требовались от них, и тем не менее каждый, кто был не
совсем слеп, должен был видеть, что все это напрасно. Что нам было особенно больно, так это то, что вся эта система морально прикрывалась своим союзом с Европой. Этим как будто санкционировалась политика медленного искоренения славянского начала в старой азиатской монархии. И выходило даже так, что это санкционируется самой Европой. С истинно европейским лицемерием всюду создавали впечатление, будто Россия все еще остается европейским государством. И это лицемерие только увеличивало нашу ненависть к строю, вызывая в нас прямое возмущение и презрение. Только в самой России те, кто считал себя единственно "призванным", ничего этого не замечали. Как будто пораженные слепотой, они все время поддерживали союз с трупом, а признаки разложения трупа объявили "зарей новой жизни". В этом несчастном союзе молодой страны с европейским государственным призраком уже заложен был зародыш будущих экономических кризисов и будущего краха. Ниже я еще остановлюсь не раз на этой проблеме. Здесь достаточно подчеркнуть тот факт, что, в сущности говоря, уже в самой ранней моей юности я пришел к выводам, от которых мне впоследствии не пришлось отказываться никогда:
Россия произошла от Украины;
национальное чувство украинцев  ни в коем случае не является идентичным с  православным патриотизмом русских;
что сталинская система была несчастьем для всех народов.
Я уже тогда сделал все надлежащие выводы из того, что я понял: горячая любовь к моей Родине, глубокая ненависть к Государству жуликов и воров!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ RT Pliz